Хэвенли перевела замечательное интервью об альбоме Tierra из журнала FOOL'S MATE август 1994. Большое спасибо переводчику. Очень интересное интервью!
-- Вы выпустили свой второй альбом «Tierra», ставший вашим мейджер дебютом, но что, собственно, произошло, не очень-то понятно, да? (смех)
Тетсу: Да, именно-именно.
-- Кажется, ваша музыкальная сдержанность стала еще сильнее. Когда слушаешь Тиерру, сильно чувствуется ее выстроенная красота.
Кен: Я думаю, что и это естественное течение нашего роста.
Хайд: Конечно, можно сказать, что это сдержанность. У нас было еще сильнее, чем раньше, ощущение, что мы не выпустим эту вещь, если она не будет убеждать нас самих.
Читать дальше
-- Подготовка альбома заняла время, хотя песни к нему были написаны заранее; с какого момента вы фактически приступили к нему?
Хайд: В сущности, мы серьезно приступили к этому делу по окончании тура, это заняло приблизительно полгода. Хотя, конечно, написание песен еще раньше потихоньку продвигалось.
-- Вам удалось сделать аранжировки, которые глубоко цепляют, так тщательно, что каждый тон верен, мелодии вокала очень яркие, мне кажется, в этом своеобразие L’Arc-en-Ciel; а каким образом происходит сочинение песен?
Сакура: У нас нет никаких правил касательно сочинения песен. Поэтому у каждого из нас свой способ; но и он разнится от песни к песне. Например, у меня в голове возникают вертикальные строки с нотами. Обычно как бывает: записывают ритм и движение аккордов, и обдумывают разные части от начала и до конца. А я не так, я все части одним духом. На данном альбоме есть моя песня, я написал ее именно таким образом. Но конечно, это не единственный способ писать песни.
Тетсу: Я прежде всего пишу мелодию. Напеваю себе под нос ее. А уже на нее пишу аккорды, и объясняю остальным, в какой тональности (эта аккордовая последовательность). На этой стадии, задуманная мной в начале мелодия не используется. Используется мелодия, которую Хайд сочиняет, опираясь на мою аккордовую последовательность. Сделанных таким макаром песен больше всего. Однако в зависимости от песни и гитара, и барабаны, и бас – бывает, за один раз все партии складываются у меня в голове.
Кен: Я пишу основные аккорды и большой поток аккомпанемента. Все вместе это исполняем, и, если по количеству тактов длинно получается, то сокращаем, а если коротко, то увеличиваем до желаемого. В некоторой степени, если у меня получается сделать предварительный вариант песни, я придумываю мелодию, которую записываю поверх аккордов. Еще, если есть такой способ сочинять, бывает так, что вся группа аранжирует сыгранные мной гитарные фразы, отрывки. А еще бывает, что я сочиняю, когда ради развлечения играю на клавишных.
-- А мелодии для вокала остаются, значит, на совести Хайда?
Хайд: Мне приходится хорошенько поработать (смеется). Это когда мы все вместе в студии делаем аранжировку, и у меня получается хорошая мелодия. В тех же случаях, когда ничего не выходит, я дома сижу мучаю гитару и ломаю над ней голову. В этот раз на то, чтобы я сделал убедительные мелодии, ушло огромное количество времени. Потому что я не хотел идти ни на какие компромиссы. То же касается и лирики, никаких компромиссов.
-- Ритм-секция в этот раз очень свежо звучит. Она образует прочную основу для остального звучания. И напротив, гитара постоянно меняет тональность, создавая широту. В этот раз во время записи вы серьезно все это обдумывали?
Сакура: Мы просто обязаны были обдумывать все тщательнейшим образом. Поскольку в полном объеме у нас не вышло, мы сделали (саунд) мягким, неспешным, текучим. Получилось так, что при прослушивании естественным образом возникают образы всех четверых. Вокал тоже почти без эффектов.
Здесь говорилось уже, что звук свежий, я считаю, что это передает атмосферу наших выступлений. С релиза «Дюны» уже год как мы вместе развиваемся, так что это отразилось на нас в полной мере.
Тетсу: Естественное дело, что к записи мы отнеслись очень серьезно. И я играл на басу со всей страстью.
-- Басовые линии очень динамичные.
Тетсу: Не хотелось бы мне этого говорить, но придется (смеется). Я хотел, чтобы моя игра на басу звучала сексуально. И еще, я с самого начала думал, что хочу изменить звучание баса во всех песнях. Сделать звук, идеально подходящий каждой песне по атмосфере.
-- Вы тщательно рассчитывали басовые фразы?
Тетсу: К моменту записи баса я много басовых фраз уже отыграл. И хотя можно было сказать, что сегодняшняя сессия записи хорошо удалась, но я не помнил ни настроения, в котором играл, ни как этот паттерн играть. Поэтому записывали несколько сессий, и из них уже выбирали лучшую.
-- А когда играете по настроению, бывает так, что сталкивается мелодия и звучание других инструментов?
Тетсу: Это бывает часто (смеется). При игре в таких условиях делаются аранжировки.
-- Наверно, гитара была ужасна?
Кен: В достаточной мере (смеется). Но мне тоже, бывает, необходимо подумать над аранжировкой партий гитары, чтобы дойти до полного понимания. До того, как начнется запись. Несколько раз, ляжет не ляжет. Гитарная линия тут должна так идти, а там – этак, одновременно представляю это себе, что там подойдет, как туда пение добавится. Я всячески уклоняюсь, когда не могу понять свои партии до конца, и я стремлюсь играть, когда понимаю их, даже если получается сложная гитарная аранжировка. Только я ужасно непостоянный. На стадии записи гитарных примочек, я частенько собираюсь играть на акустике. А когда я играю на акустике, мне тут же хочется сделать что-то другое. И если возможно закончить по отдельности за одну минуту, я так счастлив на записи, что не передать (смеется).
-- Это потому что вы до записи серьезно просчитали верное употребление различных оттенков звука?
Кен: До записи я пишу план только по гитаре. У этих фраз – такой тембр, чтобы в этом месте – это сделать. Хотя я этот план к моменту записи раза три успеваю переписать, и, если реальность предъявляет другие требования, я снова все обдумываю. Вот таким образом добавляется гитара.
Мысли-чувства сочинителя музыки – это первый образ песни.
-- Вы продюссировали все самостоятельно?
Кен: В том, что касается гитары, я обращался за советом к Randi-сану (Такахаши-сан. Инженер, имеющий опыт работы с BODY, Хотэй и др.). Он немало выручал меня в таких вещах, как создание саунда.
-- Тогда, если говорить о селф-продюссинге, когда вы полностью увлечены работой, бывает и так, что вы перестаете объективно оценивать свое творчество?
Сакура: Мы же сами все четверо пишем музыку. Поэтому инициативу в своих песнях получает автор музыки, и возникает чувство молчаливого понимания. И мы в первую очередь обдумываем тот образ песни, который замыслил автор музыки, если он получится подходящим.
Тетсу: Я думаю, что самостоятельное продюссирование хорошо для того, чтобы мы могли сделать те вещи, которые хотим сделать.
Сакура: Потому что я думаю, что нет необходимости выдавать в качестве продукта вещи, не устраивающие всех четверых одновременно, к чему бы это ни относилось.
-- Далее тексты и название; в телепередаче «Nostalgia no Yokan» об этом альбоме Хайд сказал, что это земля, на которую смотришь с неба. Этот образ с самого начала был задуман для альбома?
Хайд: Нет, все с точностью до наоборот, когда я посмотрел на альбом в целом к моменту окончания его создания, мне пришел в голову этот образ. И появилось слово «Тиерра» в качестве названия. Мы все с большим подъемом делали то, что нам нравится, в конце концов, возможно, именно к такой форме мы и пытались прийти.
-- Вы как группа ставите своей целью мир по масштабу еще больше прежнего?
Хайд: Хотя имеется в виду большой, но из космоса и земля кажется маленькой. Я не осознавал настолько величину существования или масштаб. Мы все рождаемся на земле и вдыхаем один и тот же воздух, мы живы одним воздухом. Эта сторона данного образа намного сильнее.
-- Слова лирики появились из атмосферы самих песен?
Хайд: Да. Я размышляю над лирикой на стадии завершения мелодии и аккомпанемента; но еще до того, как сами песни обрели законченный вид, ко мне являются неясные образы, словно отражения. Далее возникают какие-то слова; среди них я ищу то, что хочу сказать; пока не приходит чувство, побуждающее меня завершить целый текст.
-- А слова, которые вы хотите сказать и те, что стали побудительными, появившиеся до того, как песни обретают законченный вид, вы сохраняете?
Хайд: Нет, я так не делаю. Я не ощущаю практически никакой необходимости так делать. Хотя возможно, если бы у меня были слова в момент написания песни, то было бы удобнее; но тогда пришлось бы насильственно притягивать текст к этим словам. Я думаю, что если я так сделаю, текст у меня получится вымученным, натянутым. Я слушаю музыку, и из нее словно вспышка появляется образ всей лирики. Думаю, это самый удобный способ. После того, как текст написан, важно то, насколько эта песня будет доступна для понимания.
-- Автор музыки говорит вам о своем образе песни, когда вы пишете текст?
Хайд: Да, говорит. Поскольку, в общем-то, мы слышим разное, мы обдумываем и то, что мне видится; и приходим к тому, что для песни является наилучшим.
-- Хотя у вас много песен в медленном и среднем темпе, размах аранжировок шире прежнего. Откуда это идет?
Сакура: Поскольку, в конце концов, мы все четверо музыку пишем, то, что мы растем, не может быть не слышно. Я думаю, что мы распространяемся в разные стороны из единого центра. Мы можем заходить в тупик, но мы делаем все с радостью и держим удар.
-- На что новое для самих себя вы нацелены?
Сакура: Тут разговор зашел о ритме, для групп традиционной направленности основным является 8 или 16-битный. Но например Ленни Кравитц совмещает и регги, и джаз, и рок. Про нас же говорят, что и рок, и регги, и самба (в ритме присутствуют, я думаю, он имеет в виду – прим. перев.). У меня есть такие мысли. В данном альбоме есть песня с мелодией регги, но ей тоже подходит восьмибитный ритм. Однако я решительно пытаюсь сделать ее регги. Разумеется, никакого насилия над песней, поскольку ей подходит только тот ритм, который сам приходит в голову (при прослушивании). Разве альбом не получился интересным?
-- А еще у него богатая палитра. Это вещь, сделанная естественно и сосредоточенно, но все же – есть ли в ней моменты, места, которые дались с трудом?
Хайд: Впечатления от того, что делалось с радостью много сильней того, что делалось с трудом. Не было ничего невозможного или непосильного. Но разумеется, в некоторой степени борьба присутствовала. Но все равно, даже это было в радость. С тех пор, как мы писали предыдущий альбом, мы поднялись на несколько ступеней. Я думал, это в естественной форме сможет отразиться в нынешнем альбоме. А если что-то будет все-таки невозможно, то мы сделаем это в следующий раз. Я был очень счастлив, правда.
Сакура: Потому что мы не создавали этот альбом специально, из чувства долга. Само собой, мы хотели его создать, и создали; ведь невозможно не испытывать радость даже при том, что есть связанные с этим трудности. Потому что день за днем, часть за частью завершаешь работу над песнями, и от этого каждый раз испытываешь неимоверную радость.
-- Вот каждая часть – сыгранного материала, аранжировки и выбора слов для лирики – сделана; есть чувство, что в этой работе вы смогли больше себя проявить, чем в прежней?
Кен: Да, есть.
Сакура: Есть то, что мы взяли среди вещей, проявленных в предыдущей работе, и в плюс к ним то новое, что нам удалось.
Хайд: У нас получилось много того, что естественным образом требовалось этим песням, нежели того, что мы нарочно отбирали. Но, конечно, о том, что нам удалось там, и что удалось здесь, говорят сами песни.
Сакура: Хотя в этот раз перкуссия и прочее повторяются, это происходит именно потому, что так требуется самими этими песнями. Я еще не знал отдельных фраз, но общий их тембр уже звучал у меня в голове.
-- Созданный с бескомпромиссной свободой, как этот альбом видится вам самим? Какой образ Ларуку можно из него вынести?
Сакура: Мы не группа, которая делает вид, что мы вот такие; мы не знаем, какие мы. Мы группа, состоящая из четырех человек, простых людей, и это само по себе замечательно. Мы записали этот альбом, чуть раньше мы писали к нему музыку, спустя немного времени мы будем выступать, я думаю, что это поддерживает нас. Лично мне хочется поскорее делать следующий альбом. И еще лайвы играть.
Хайд: Я, лишь только закончилась запись альбома, испытываю желание подольше не думать о написании лирики (смеется). Мне до сих пор сны снятся, будто мы записываемся. Тем не менее, я думаю, что в этом альбоме L’Arc-en-Ciel достигли хорошего качества.
******
-- Пожалуйста, расскажите нам о каждой песне по отдельности. Начиная с “In the Air”.
Хайд: Она по ощущениям первая песня альбома. Хотя непонятно, как это получилось, я вознамерился безотлагательно написать первую песню альбома и поставил ее на такое место. И совершенно без связи с другими песнями. Я думал, что, хотя это могла быть какая угодно песня, но хорошо бы она сразу затягивала слушателя.
Кен: Она с трудом мне далась, мне физически тяжело ее играть. Я страдал, пытаясь сделать ее моей.
Тетсу: Эта песня не причинила мне ни малейших мук. Каждый раз играя ее, я использую много других фраз, как я с самого начала обдумал, как буду играть ее, так и продолжаю играть.
Сакура: В тот самый момент, как Хайд принес эту песню, у меня появилось полное представление о том, как ее играть. Я играю ее легко, с ощущением, словно на лайве.
-- Следующая “All Dead”. Только не говорите, что хотели непременно написать вторую песню (смеется).
Хайд: Не скажу (смеется). Эта песня у меня получилась, когда я сидел дома и терзал гитару. Так она из аккордов сложилась. Но у меня совершенно не придумывалась к ней лирика, так что лирику я написал значительно позже.
Кен: При игре приходится терзать гитару, следуя за этими аккордами, а гитарная мелодия идет то снизу, то сверху их, я придумывал озвучивание. Эта песня весьма хорошо написана.
Тетсу: Я был намерен сделать бас в этой песне в стиле грандж. Потому как истерзанная гитара требовала этого. Хотя из-за этого нужен был искаженный звук, я измучился с тем, как сделать басовую линию. И ее записали самой последней. Фактически, если бы во время записи я играл бы совершенно бездумно, то мы смогли бы по времени наиболее быстро и наиболее убедительный дубль записать. И в этом месте меня осенило, что это полностью соответствует песне. Она мне довольно-таки по нраву.
Сакура: Тут ритмический рисунок на 16-х, чего до сих пор не было у Ларуку. Хотя до сих пор сохранялся широкий поток, в этой песне проявляется резкость.
-- Теперь “Blame”.
Тетсу: Я писал ее, думая, что хочу от начала до конца сохранить одну и ту же аккордовую последовательность. Я написал ее подходящей для всех, и завершил очень быстро. В одно мгновение.
Сакура: Басовая линия существовала с самого начала, и мы на основе ее как будто импровизировали. Я добавил тайко, Хайд спел, и гитара пошла. Поскольку вокал ушел в сторону, он утащил всех за собой. За счет этого песня получилсь выразительной. В конце концов она была упорядочена до существующей формы.
Кен: В общих чертах набросок этой песни получился в результате нашей общей импровизации (джем-сейшн они играли – прим. перев.). То, что я без напряга сыграл во время импровизации, оживило запись.
Хайд: В этой песне был возможен только такой текст.
-- Теперь “Wind of Gold”.
Кен: Почему-то я ее на гитаре сочинил. Она была длинновата, в результате аранжировки приобрела настоящий вид. Эндинг же ее был определен прямо во время записи.
Сакура: У Кена риффы этой песни еще раньше были. На репетициях я разные паттерны пробовал, и ска, и регги. И во время такой репетиции получилось, что подходящий (ритм) – это регги. Одновременно с этим у меня в голове возникло звучание и тон ударных инструментов, как они будут идти по всему остальному звучанию, и я добавил перкуссию, чтобы закрыть пробелы в гамме остальных инструментов.
Тетсу: Самая низкозвучащая песня. Третья часть мне больше всего нравится.
Хайд: Мне очень приятно ее петь. Как только Кен сыграл, развлечения ради, эти риффы, я сразу понял, что хочу петь ее. Я ее пел с хорошим настроением, и несколько небрежно, близко к живому исполнению.
-- Теперь за “Blurry Eyes”?
Тетсу: Эта песня давнишняя. Четыре-пять лет назад она у меня уже была. Я играю ее легко и естественно, она не утратила ни капли свежести.
Сакура: Как образ эта песня вызвала у меня ощущение силы. А мне, как тому, кто ответственен за мощь звучания, пришлось побеспокоить своих внутренних Терри Боззио, Стюарта Коупленда и Иэна Пейса* (смеется).
Кен: Та часть, что играется арпеджио, мне очень нравится. Мелодия для пения в нее еле-еле укладывается. Поскольку она была доверена (Хайду), то
во время записи я думал, что звуки будут противоречить друг другу. Но в результате мы очень складно их переплели и в завершении все отлично получилось.
Хайд: Я осознавал всю силу пения в ней. Однако я считаю, что самая подходящая для нее лирика – печальная по духу.
-- О неистовой “Inner Core”?
Сакура: У меня с прежнего времени была основа для песни. Я переработал ее и завершил. Эту песню я написал, увидев мысленным взором вертикальные строки нот, как я раньше тут говорил. Я писал ее в первую очередь пытаясь закончить составление общей мелодии АВС и рефрена. Я хотел показать духовную часть и нереальную природу. Пытался нарушить обычный баланс звука между инструментами, откровенно высказывал свои идеи. Я и в лирику вмешался.
Хайд: Мы хорошенько пошумели (смеется).
Кен: Сакура мне сразу указал точное место, где должно быть гитарное соло. Однако я подумал, что вряд ли имел в виду вставить его в это место. В некоторой степени из-за этого, когда мы заканчивали записывать гитару, он заметил: «Все-таки вон оно где оказывается, гитарное соло» (смеется). Я играю это соло с изрядным риском.
Тетсу: Я впервые в жизни играл тонику таким образом.
Хайд: С самого начала у Сакуры было свое видение того, какой должна быть лирика. Я очень хорошо понял это видение, мы с Сакурой побеседовали о том, каким образом выразить это, и так я закончил написание лирики. И часть на английском языке идеально вписалась.
-- О ставшей синглом “Nemuri ni Yosete”?
Кен: Эту песню мы уже исполняли на лайвах. То, в чем я сомневался, как играть на гитаре, во время записи было сыграно на фортепиано, и получилось очень хорошо.
Тетсу: В этой песне бас весь до ноты у меня сразу появился.
Сакура: С момента, как Кен принес эту песню, у меня возникло ощущение, что подходящий ей ритм – боса-нова, и все тут. Поскольку она уже давно исполнялась, на записи я ее играл с удовольствием.
Хайд: Ее текст был написан почему-то с самыми спокойными размышлениями.
-- “Kaze no Yukue”?
Кен: Я написал ее в прошлом году аккурат на Рождество. Вот только запись слегка затянулась, и ее главной темой стало лето (смеется). Изначально я хотел, чтобы бас был в другой тонике, но я никак не мог найти нужную форму и передоверил это дело Тетсу.
Тетсу: Эта песня причинила мне больше всего страданий. Потребовала много времени. Целые сутки. Однако, басовая линия в ней мне нравится, и звук баса звучит очень хорошо.
Сакура: Это чистая, ясная песня, поэтому и на ударных я собирался играть чисто. Но я переделал, там было место, где я достиг своего потолка, такого ритмического рисунка до сих пор играть мне не приходилось. Думаю, эта песня эмоциональна внешне и внутренне.
Хайд: Это так. Поэтому когда я писал лирику, я был в отвратительном состоянии духа. И времени это заняло немало. Хотя мне нравится сама песня, и я люблю ее в законченном виде, при прослушивании она вызывает у меня горькие воспоминания.
-- “Hitomi ni Utsuru Mono”?
Кен: Во время зимних сборов она по кусочкам возникла у меня в голове. По возвращении в Токио я придумал интро. Во время записи я просил, чтобы голос и мелодия, играемая на фоно, не противоречили друг другу. Я думаю, петь ее было трудно.
Хайд: Именно что. Но не до такой степени. Текст этой песни имеет связь с другой песней. В такой манере я писал впервые. Этот текст словами передает состояние счастья.
Тетсу: Эту песню непременно нужно слушать в наушниках.
Сакура: При записи фортепиано Хайд пел временную мелодию. Это звучало ошеломляюще, когда я посмотрел в зеркало, у меня глаза были полны слез. Хорошая песня.
-- И последняя, “White Feathers”.
Кен: С ее завершения тоже год минул, в течение которого она на лайвах исполнялась. В этот же период уже был план как сделать ей аранжировку короче, но все же мы записали длинный вариант, исполнявшийся на концертах. В связи с тем, что у нас появилось время, мы смогли воплотить в полной мере различные идеи, что не осенили на первоначальном этапе. Работая над гитарным звуком, я смог обыграть самые разные вещи.
Тетсу: В этой песне самая изменчивая басовая линия, так с самого начала сложилось. С самого начала я только тонику играл, а теперь я ее практически не играю.
Сакура: Мне хотелось ее самой последней записывать. Поскольку она так долго на лайвах исполнялась, я мог ее хоть сразу сыграть, но как раз из-за этого ее хотелось сделать на пять с плюсом.
Хайд: Говорят, в этой песне слышно, в каком широком диапазоне звучит вокал. Там все – от низких до так тяжело дающихся мне высоких. Там это слышно в каждом месте. Ради выразительности приходится страдать.
*****
*Ссылки на странички в Википедии про барабанщиков, упоминаемых Сакурой
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D0%B7%D0%B7%...
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D0%B9%D1%81,...
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%83%D0%BF%...
-- Вы выпустили свой второй альбом «Tierra», ставший вашим мейджер дебютом, но что, собственно, произошло, не очень-то понятно, да? (смех)
Тетсу: Да, именно-именно.
-- Кажется, ваша музыкальная сдержанность стала еще сильнее. Когда слушаешь Тиерру, сильно чувствуется ее выстроенная красота.
Кен: Я думаю, что и это естественное течение нашего роста.
Хайд: Конечно, можно сказать, что это сдержанность. У нас было еще сильнее, чем раньше, ощущение, что мы не выпустим эту вещь, если она не будет убеждать нас самих.
Читать дальше
-- Подготовка альбома заняла время, хотя песни к нему были написаны заранее; с какого момента вы фактически приступили к нему?
Хайд: В сущности, мы серьезно приступили к этому делу по окончании тура, это заняло приблизительно полгода. Хотя, конечно, написание песен еще раньше потихоньку продвигалось.
-- Вам удалось сделать аранжировки, которые глубоко цепляют, так тщательно, что каждый тон верен, мелодии вокала очень яркие, мне кажется, в этом своеобразие L’Arc-en-Ciel; а каким образом происходит сочинение песен?
Сакура: У нас нет никаких правил касательно сочинения песен. Поэтому у каждого из нас свой способ; но и он разнится от песни к песне. Например, у меня в голове возникают вертикальные строки с нотами. Обычно как бывает: записывают ритм и движение аккордов, и обдумывают разные части от начала и до конца. А я не так, я все части одним духом. На данном альбоме есть моя песня, я написал ее именно таким образом. Но конечно, это не единственный способ писать песни.
Тетсу: Я прежде всего пишу мелодию. Напеваю себе под нос ее. А уже на нее пишу аккорды, и объясняю остальным, в какой тональности (эта аккордовая последовательность). На этой стадии, задуманная мной в начале мелодия не используется. Используется мелодия, которую Хайд сочиняет, опираясь на мою аккордовую последовательность. Сделанных таким макаром песен больше всего. Однако в зависимости от песни и гитара, и барабаны, и бас – бывает, за один раз все партии складываются у меня в голове.
Кен: Я пишу основные аккорды и большой поток аккомпанемента. Все вместе это исполняем, и, если по количеству тактов длинно получается, то сокращаем, а если коротко, то увеличиваем до желаемого. В некоторой степени, если у меня получается сделать предварительный вариант песни, я придумываю мелодию, которую записываю поверх аккордов. Еще, если есть такой способ сочинять, бывает так, что вся группа аранжирует сыгранные мной гитарные фразы, отрывки. А еще бывает, что я сочиняю, когда ради развлечения играю на клавишных.
-- А мелодии для вокала остаются, значит, на совести Хайда?
Хайд: Мне приходится хорошенько поработать (смеется). Это когда мы все вместе в студии делаем аранжировку, и у меня получается хорошая мелодия. В тех же случаях, когда ничего не выходит, я дома сижу мучаю гитару и ломаю над ней голову. В этот раз на то, чтобы я сделал убедительные мелодии, ушло огромное количество времени. Потому что я не хотел идти ни на какие компромиссы. То же касается и лирики, никаких компромиссов.
-- Ритм-секция в этот раз очень свежо звучит. Она образует прочную основу для остального звучания. И напротив, гитара постоянно меняет тональность, создавая широту. В этот раз во время записи вы серьезно все это обдумывали?
Сакура: Мы просто обязаны были обдумывать все тщательнейшим образом. Поскольку в полном объеме у нас не вышло, мы сделали (саунд) мягким, неспешным, текучим. Получилось так, что при прослушивании естественным образом возникают образы всех четверых. Вокал тоже почти без эффектов.
Здесь говорилось уже, что звук свежий, я считаю, что это передает атмосферу наших выступлений. С релиза «Дюны» уже год как мы вместе развиваемся, так что это отразилось на нас в полной мере.
Тетсу: Естественное дело, что к записи мы отнеслись очень серьезно. И я играл на басу со всей страстью.
-- Басовые линии очень динамичные.
Тетсу: Не хотелось бы мне этого говорить, но придется (смеется). Я хотел, чтобы моя игра на басу звучала сексуально. И еще, я с самого начала думал, что хочу изменить звучание баса во всех песнях. Сделать звук, идеально подходящий каждой песне по атмосфере.
-- Вы тщательно рассчитывали басовые фразы?
Тетсу: К моменту записи баса я много басовых фраз уже отыграл. И хотя можно было сказать, что сегодняшняя сессия записи хорошо удалась, но я не помнил ни настроения, в котором играл, ни как этот паттерн играть. Поэтому записывали несколько сессий, и из них уже выбирали лучшую.
-- А когда играете по настроению, бывает так, что сталкивается мелодия и звучание других инструментов?
Тетсу: Это бывает часто (смеется). При игре в таких условиях делаются аранжировки.
-- Наверно, гитара была ужасна?
Кен: В достаточной мере (смеется). Но мне тоже, бывает, необходимо подумать над аранжировкой партий гитары, чтобы дойти до полного понимания. До того, как начнется запись. Несколько раз, ляжет не ляжет. Гитарная линия тут должна так идти, а там – этак, одновременно представляю это себе, что там подойдет, как туда пение добавится. Я всячески уклоняюсь, когда не могу понять свои партии до конца, и я стремлюсь играть, когда понимаю их, даже если получается сложная гитарная аранжировка. Только я ужасно непостоянный. На стадии записи гитарных примочек, я частенько собираюсь играть на акустике. А когда я играю на акустике, мне тут же хочется сделать что-то другое. И если возможно закончить по отдельности за одну минуту, я так счастлив на записи, что не передать (смеется).
-- Это потому что вы до записи серьезно просчитали верное употребление различных оттенков звука?
Кен: До записи я пишу план только по гитаре. У этих фраз – такой тембр, чтобы в этом месте – это сделать. Хотя я этот план к моменту записи раза три успеваю переписать, и, если реальность предъявляет другие требования, я снова все обдумываю. Вот таким образом добавляется гитара.
Мысли-чувства сочинителя музыки – это первый образ песни.
-- Вы продюссировали все самостоятельно?
Кен: В том, что касается гитары, я обращался за советом к Randi-сану (Такахаши-сан. Инженер, имеющий опыт работы с BODY, Хотэй и др.). Он немало выручал меня в таких вещах, как создание саунда.
-- Тогда, если говорить о селф-продюссинге, когда вы полностью увлечены работой, бывает и так, что вы перестаете объективно оценивать свое творчество?
Сакура: Мы же сами все четверо пишем музыку. Поэтому инициативу в своих песнях получает автор музыки, и возникает чувство молчаливого понимания. И мы в первую очередь обдумываем тот образ песни, который замыслил автор музыки, если он получится подходящим.
Тетсу: Я думаю, что самостоятельное продюссирование хорошо для того, чтобы мы могли сделать те вещи, которые хотим сделать.
Сакура: Потому что я думаю, что нет необходимости выдавать в качестве продукта вещи, не устраивающие всех четверых одновременно, к чему бы это ни относилось.
-- Далее тексты и название; в телепередаче «Nostalgia no Yokan» об этом альбоме Хайд сказал, что это земля, на которую смотришь с неба. Этот образ с самого начала был задуман для альбома?
Хайд: Нет, все с точностью до наоборот, когда я посмотрел на альбом в целом к моменту окончания его создания, мне пришел в голову этот образ. И появилось слово «Тиерра» в качестве названия. Мы все с большим подъемом делали то, что нам нравится, в конце концов, возможно, именно к такой форме мы и пытались прийти.
-- Вы как группа ставите своей целью мир по масштабу еще больше прежнего?
Хайд: Хотя имеется в виду большой, но из космоса и земля кажется маленькой. Я не осознавал настолько величину существования или масштаб. Мы все рождаемся на земле и вдыхаем один и тот же воздух, мы живы одним воздухом. Эта сторона данного образа намного сильнее.
-- Слова лирики появились из атмосферы самих песен?
Хайд: Да. Я размышляю над лирикой на стадии завершения мелодии и аккомпанемента; но еще до того, как сами песни обрели законченный вид, ко мне являются неясные образы, словно отражения. Далее возникают какие-то слова; среди них я ищу то, что хочу сказать; пока не приходит чувство, побуждающее меня завершить целый текст.
-- А слова, которые вы хотите сказать и те, что стали побудительными, появившиеся до того, как песни обретают законченный вид, вы сохраняете?
Хайд: Нет, я так не делаю. Я не ощущаю практически никакой необходимости так делать. Хотя возможно, если бы у меня были слова в момент написания песни, то было бы удобнее; но тогда пришлось бы насильственно притягивать текст к этим словам. Я думаю, что если я так сделаю, текст у меня получится вымученным, натянутым. Я слушаю музыку, и из нее словно вспышка появляется образ всей лирики. Думаю, это самый удобный способ. После того, как текст написан, важно то, насколько эта песня будет доступна для понимания.
-- Автор музыки говорит вам о своем образе песни, когда вы пишете текст?
Хайд: Да, говорит. Поскольку, в общем-то, мы слышим разное, мы обдумываем и то, что мне видится; и приходим к тому, что для песни является наилучшим.
-- Хотя у вас много песен в медленном и среднем темпе, размах аранжировок шире прежнего. Откуда это идет?
Сакура: Поскольку, в конце концов, мы все четверо музыку пишем, то, что мы растем, не может быть не слышно. Я думаю, что мы распространяемся в разные стороны из единого центра. Мы можем заходить в тупик, но мы делаем все с радостью и держим удар.
-- На что новое для самих себя вы нацелены?
Сакура: Тут разговор зашел о ритме, для групп традиционной направленности основным является 8 или 16-битный. Но например Ленни Кравитц совмещает и регги, и джаз, и рок. Про нас же говорят, что и рок, и регги, и самба (в ритме присутствуют, я думаю, он имеет в виду – прим. перев.). У меня есть такие мысли. В данном альбоме есть песня с мелодией регги, но ей тоже подходит восьмибитный ритм. Однако я решительно пытаюсь сделать ее регги. Разумеется, никакого насилия над песней, поскольку ей подходит только тот ритм, который сам приходит в голову (при прослушивании). Разве альбом не получился интересным?
-- А еще у него богатая палитра. Это вещь, сделанная естественно и сосредоточенно, но все же – есть ли в ней моменты, места, которые дались с трудом?
Хайд: Впечатления от того, что делалось с радостью много сильней того, что делалось с трудом. Не было ничего невозможного или непосильного. Но разумеется, в некоторой степени борьба присутствовала. Но все равно, даже это было в радость. С тех пор, как мы писали предыдущий альбом, мы поднялись на несколько ступеней. Я думал, это в естественной форме сможет отразиться в нынешнем альбоме. А если что-то будет все-таки невозможно, то мы сделаем это в следующий раз. Я был очень счастлив, правда.
Сакура: Потому что мы не создавали этот альбом специально, из чувства долга. Само собой, мы хотели его создать, и создали; ведь невозможно не испытывать радость даже при том, что есть связанные с этим трудности. Потому что день за днем, часть за частью завершаешь работу над песнями, и от этого каждый раз испытываешь неимоверную радость.
-- Вот каждая часть – сыгранного материала, аранжировки и выбора слов для лирики – сделана; есть чувство, что в этой работе вы смогли больше себя проявить, чем в прежней?
Кен: Да, есть.
Сакура: Есть то, что мы взяли среди вещей, проявленных в предыдущей работе, и в плюс к ним то новое, что нам удалось.
Хайд: У нас получилось много того, что естественным образом требовалось этим песням, нежели того, что мы нарочно отбирали. Но, конечно, о том, что нам удалось там, и что удалось здесь, говорят сами песни.
Сакура: Хотя в этот раз перкуссия и прочее повторяются, это происходит именно потому, что так требуется самими этими песнями. Я еще не знал отдельных фраз, но общий их тембр уже звучал у меня в голове.
-- Созданный с бескомпромиссной свободой, как этот альбом видится вам самим? Какой образ Ларуку можно из него вынести?
Сакура: Мы не группа, которая делает вид, что мы вот такие; мы не знаем, какие мы. Мы группа, состоящая из четырех человек, простых людей, и это само по себе замечательно. Мы записали этот альбом, чуть раньше мы писали к нему музыку, спустя немного времени мы будем выступать, я думаю, что это поддерживает нас. Лично мне хочется поскорее делать следующий альбом. И еще лайвы играть.
Хайд: Я, лишь только закончилась запись альбома, испытываю желание подольше не думать о написании лирики (смеется). Мне до сих пор сны снятся, будто мы записываемся. Тем не менее, я думаю, что в этом альбоме L’Arc-en-Ciel достигли хорошего качества.
******
-- Пожалуйста, расскажите нам о каждой песне по отдельности. Начиная с “In the Air”.
Хайд: Она по ощущениям первая песня альбома. Хотя непонятно, как это получилось, я вознамерился безотлагательно написать первую песню альбома и поставил ее на такое место. И совершенно без связи с другими песнями. Я думал, что, хотя это могла быть какая угодно песня, но хорошо бы она сразу затягивала слушателя.
Кен: Она с трудом мне далась, мне физически тяжело ее играть. Я страдал, пытаясь сделать ее моей.
Тетсу: Эта песня не причинила мне ни малейших мук. Каждый раз играя ее, я использую много других фраз, как я с самого начала обдумал, как буду играть ее, так и продолжаю играть.
Сакура: В тот самый момент, как Хайд принес эту песню, у меня появилось полное представление о том, как ее играть. Я играю ее легко, с ощущением, словно на лайве.
-- Следующая “All Dead”. Только не говорите, что хотели непременно написать вторую песню (смеется).
Хайд: Не скажу (смеется). Эта песня у меня получилась, когда я сидел дома и терзал гитару. Так она из аккордов сложилась. Но у меня совершенно не придумывалась к ней лирика, так что лирику я написал значительно позже.
Кен: При игре приходится терзать гитару, следуя за этими аккордами, а гитарная мелодия идет то снизу, то сверху их, я придумывал озвучивание. Эта песня весьма хорошо написана.
Тетсу: Я был намерен сделать бас в этой песне в стиле грандж. Потому как истерзанная гитара требовала этого. Хотя из-за этого нужен был искаженный звук, я измучился с тем, как сделать басовую линию. И ее записали самой последней. Фактически, если бы во время записи я играл бы совершенно бездумно, то мы смогли бы по времени наиболее быстро и наиболее убедительный дубль записать. И в этом месте меня осенило, что это полностью соответствует песне. Она мне довольно-таки по нраву.
Сакура: Тут ритмический рисунок на 16-х, чего до сих пор не было у Ларуку. Хотя до сих пор сохранялся широкий поток, в этой песне проявляется резкость.
-- Теперь “Blame”.
Тетсу: Я писал ее, думая, что хочу от начала до конца сохранить одну и ту же аккордовую последовательность. Я написал ее подходящей для всех, и завершил очень быстро. В одно мгновение.
Сакура: Басовая линия существовала с самого начала, и мы на основе ее как будто импровизировали. Я добавил тайко, Хайд спел, и гитара пошла. Поскольку вокал ушел в сторону, он утащил всех за собой. За счет этого песня получилсь выразительной. В конце концов она была упорядочена до существующей формы.
Кен: В общих чертах набросок этой песни получился в результате нашей общей импровизации (джем-сейшн они играли – прим. перев.). То, что я без напряга сыграл во время импровизации, оживило запись.
Хайд: В этой песне был возможен только такой текст.
-- Теперь “Wind of Gold”.
Кен: Почему-то я ее на гитаре сочинил. Она была длинновата, в результате аранжировки приобрела настоящий вид. Эндинг же ее был определен прямо во время записи.
Сакура: У Кена риффы этой песни еще раньше были. На репетициях я разные паттерны пробовал, и ска, и регги. И во время такой репетиции получилось, что подходящий (ритм) – это регги. Одновременно с этим у меня в голове возникло звучание и тон ударных инструментов, как они будут идти по всему остальному звучанию, и я добавил перкуссию, чтобы закрыть пробелы в гамме остальных инструментов.
Тетсу: Самая низкозвучащая песня. Третья часть мне больше всего нравится.
Хайд: Мне очень приятно ее петь. Как только Кен сыграл, развлечения ради, эти риффы, я сразу понял, что хочу петь ее. Я ее пел с хорошим настроением, и несколько небрежно, близко к живому исполнению.
-- Теперь за “Blurry Eyes”?
Тетсу: Эта песня давнишняя. Четыре-пять лет назад она у меня уже была. Я играю ее легко и естественно, она не утратила ни капли свежести.
Сакура: Как образ эта песня вызвала у меня ощущение силы. А мне, как тому, кто ответственен за мощь звучания, пришлось побеспокоить своих внутренних Терри Боззио, Стюарта Коупленда и Иэна Пейса* (смеется).
Кен: Та часть, что играется арпеджио, мне очень нравится. Мелодия для пения в нее еле-еле укладывается. Поскольку она была доверена (Хайду), то
во время записи я думал, что звуки будут противоречить друг другу. Но в результате мы очень складно их переплели и в завершении все отлично получилось.
Хайд: Я осознавал всю силу пения в ней. Однако я считаю, что самая подходящая для нее лирика – печальная по духу.
-- О неистовой “Inner Core”?
Сакура: У меня с прежнего времени была основа для песни. Я переработал ее и завершил. Эту песню я написал, увидев мысленным взором вертикальные строки нот, как я раньше тут говорил. Я писал ее в первую очередь пытаясь закончить составление общей мелодии АВС и рефрена. Я хотел показать духовную часть и нереальную природу. Пытался нарушить обычный баланс звука между инструментами, откровенно высказывал свои идеи. Я и в лирику вмешался.
Хайд: Мы хорошенько пошумели (смеется).
Кен: Сакура мне сразу указал точное место, где должно быть гитарное соло. Однако я подумал, что вряд ли имел в виду вставить его в это место. В некоторой степени из-за этого, когда мы заканчивали записывать гитару, он заметил: «Все-таки вон оно где оказывается, гитарное соло» (смеется). Я играю это соло с изрядным риском.
Тетсу: Я впервые в жизни играл тонику таким образом.
Хайд: С самого начала у Сакуры было свое видение того, какой должна быть лирика. Я очень хорошо понял это видение, мы с Сакурой побеседовали о том, каким образом выразить это, и так я закончил написание лирики. И часть на английском языке идеально вписалась.
-- О ставшей синглом “Nemuri ni Yosete”?
Кен: Эту песню мы уже исполняли на лайвах. То, в чем я сомневался, как играть на гитаре, во время записи было сыграно на фортепиано, и получилось очень хорошо.
Тетсу: В этой песне бас весь до ноты у меня сразу появился.
Сакура: С момента, как Кен принес эту песню, у меня возникло ощущение, что подходящий ей ритм – боса-нова, и все тут. Поскольку она уже давно исполнялась, на записи я ее играл с удовольствием.
Хайд: Ее текст был написан почему-то с самыми спокойными размышлениями.
-- “Kaze no Yukue”?
Кен: Я написал ее в прошлом году аккурат на Рождество. Вот только запись слегка затянулась, и ее главной темой стало лето (смеется). Изначально я хотел, чтобы бас был в другой тонике, но я никак не мог найти нужную форму и передоверил это дело Тетсу.
Тетсу: Эта песня причинила мне больше всего страданий. Потребовала много времени. Целые сутки. Однако, басовая линия в ней мне нравится, и звук баса звучит очень хорошо.
Сакура: Это чистая, ясная песня, поэтому и на ударных я собирался играть чисто. Но я переделал, там было место, где я достиг своего потолка, такого ритмического рисунка до сих пор играть мне не приходилось. Думаю, эта песня эмоциональна внешне и внутренне.
Хайд: Это так. Поэтому когда я писал лирику, я был в отвратительном состоянии духа. И времени это заняло немало. Хотя мне нравится сама песня, и я люблю ее в законченном виде, при прослушивании она вызывает у меня горькие воспоминания.
-- “Hitomi ni Utsuru Mono”?
Кен: Во время зимних сборов она по кусочкам возникла у меня в голове. По возвращении в Токио я придумал интро. Во время записи я просил, чтобы голос и мелодия, играемая на фоно, не противоречили друг другу. Я думаю, петь ее было трудно.
Хайд: Именно что. Но не до такой степени. Текст этой песни имеет связь с другой песней. В такой манере я писал впервые. Этот текст словами передает состояние счастья.
Тетсу: Эту песню непременно нужно слушать в наушниках.
Сакура: При записи фортепиано Хайд пел временную мелодию. Это звучало ошеломляюще, когда я посмотрел в зеркало, у меня глаза были полны слез. Хорошая песня.
-- И последняя, “White Feathers”.
Кен: С ее завершения тоже год минул, в течение которого она на лайвах исполнялась. В этот же период уже был план как сделать ей аранжировку короче, но все же мы записали длинный вариант, исполнявшийся на концертах. В связи с тем, что у нас появилось время, мы смогли воплотить в полной мере различные идеи, что не осенили на первоначальном этапе. Работая над гитарным звуком, я смог обыграть самые разные вещи.
Тетсу: В этой песне самая изменчивая басовая линия, так с самого начала сложилось. С самого начала я только тонику играл, а теперь я ее практически не играю.
Сакура: Мне хотелось ее самой последней записывать. Поскольку она так долго на лайвах исполнялась, я мог ее хоть сразу сыграть, но как раз из-за этого ее хотелось сделать на пять с плюсом.
Хайд: Говорят, в этой песне слышно, в каком широком диапазоне звучит вокал. Там все – от низких до так тяжело дающихся мне высоких. Там это слышно в каждом месте. Ради выразительности приходится страдать.
*****
*Ссылки на странички в Википедии про барабанщиков, упоминаемых Сакурой
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D0%B7%D0%B7%...
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D0%B9%D1%81,...
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%83%D0%BF%...
@темы: L'Arc~en~Ciel, interview, trans, magazine
-
-
21.03.2013 в 14:14-
-
21.03.2013 в 14:41-
-
21.03.2013 в 15:03-
-
21.03.2013 в 15:04-
-
21.03.2013 в 15:28-
-
21.03.2013 в 16:43-
-
21.03.2013 в 17:51-
-
22.03.2013 в 17:43-
-
22.03.2013 в 17:48